Батюшки, неужто дождались??????
Правда, я видела его, но в страшном, архипиратском качестве.
Хочу-хочу-хочу!!!!!!!
Там был совершенно потрясающий Иешуа...

Чего ура-то? Там только Воланд великолепен по-настоящему, а остальное - так себе.

Белочка Тилли Мне и другие нравятся

Иришкин кто, например?

Вертинская, Филиппенко, Павлов, Дуров, Брондуков, Ульянов, Никоненко, Кваша, Верник, Шалевич разве плохи?
Да, жаль, что многие сцены не вошли в фильм и есть отсебятина, но где их нет?
Я уже ни раз писала, что для меня самым любимым является первый состав Таганковского спектакля: Смехов, Филатов, Шацкая, Ярмольник, Трофимов и др.

фильм

О спектакле
читать дальшеЯ делал инсценировку по варианту в журнале «Москва», а не по машинописному экземпляру. Это был мой козырь: я же сам избрал легализованный вариант.
Никто в театре не верил, что это выйдет. И некоторые актеры старались увильнуть от работы. И я очень сердился, и мне как-то в голову не приходило, что они просто не верят, что это пойдет. Но тот, кто репетировал, репетировал с удовольствием, я ничего не могу сказать, надо отдать им должное, что репетиции шли очень весело, и я считаю, в фантастически короткий срок — сорок пять репетиций. Без финансов, потому что сказали, что они финансировать такой спектакль не будут. А я сказал: «И не надо, я все из старых декораций делаю». И не из-за денег, я достал бы деньги, я нарочно хотел именно так и сделать: коллаж из всех спектаклей, как бы подарив это Булгакову.
Мне хотелось к десятилетию театра что-то сделать интересное. И я считал, что самое интересное для меня и для театра — это сделать «Мастера». А поэтому уже родилась внутренняя потребность подарок сделать писателю прекрасному с трагической судьбой, как-то связанному косвенно с нами через Николая Робертовича. И поэтому «Мастер» возник скорей от формы. У меня возникла убежденность, что я должен собрать лучшее, что сделал театр в смысле ходов, эстетики театра, манеры театра. И тогда я взял самое для себя дорогое за эти годы — занавес гамлетовский, раму мольеровскую — но почему я брал, потом у что я думал: в раму я посажу Пилата — Рим, золото, цезари, вот пусть и наместник сидит в раме весь спектакль. От советских времен трибу.а маленькая слева, на которой Берлиоз там упражняется, ораторствует — это из «Живаго», кубики из «Маяковского», на которых сидит Воланд — ну, это так, по ходу дела они были, а больше там ничего нет. Единственно что — это крест, перекрестье, оно ведь в «Гамлете» было. Значит, из «Гамлета» был этот крест: «неси свой крест веры»; маятник из «Часа пик» — такие, ну; что ли, детали, годные на все времена. И таким образом инсценировка уже делалась под готовое решение театральное. И тогда очень легко раскидывались сцены: Воланд летал на маятнике, то есть время — время для него не играло никакой роли. И тексты ложились очень хорошо. В это время мой старший сын Никита познакомил меня со своим однокурсником Владимиром Дьячиным, он сдавал диплом по Булгакову: какую-то диссертацию писал — и он мне стал помогать. Я хотел его и завлитом потом сделать, и уговаривал его, чтоб он пришел в театр — так, к сожалению, он все откладывал, откладывал, а потом он был сбит черной «Волгой», когда работал в колхозах. Он талантливый прозаик, у него есть одна пьеса «Моисей», но она скорей либретто для оперы. В драме я никак не мог сообразить, как ее поставить.
Вот почему появился «Мастер», но и как выяснилось, выбор я сделал правильный, потому что этот роман действительно стал всемирным достоянием людским и я рад, что я его поставил.
Я хотел к десятилетию театра, но нам не разрешили. И только мне удалось это сделать к тринадцатилетию театра — 23 апреля. Поэтому даже такое шутливое завещание составил актерам, что «играть по тринадцатым числам, в день рождения и смерти поэта в прозе и обязательно тринадцатое число каждого месяца играть» …
Эта афиша была повешена в актерской комнате под стекло, и ее украли.
Мы это сделали первыми, и жаль, что театр не показал его вовремя в других странах. Сперва в Израиль его пригласили, потом они передумали почему-то — не знаю, может, из соображений внутренних, что не хотелось им, чтобы Христос ходил, также как и советским не хотелось: главным образом, их возмущало, что как это Христос ходит, что это за безобразие, кто разрешил? Они все возмущаются, а Христос все ходит и ходит — не слушает их никак.
Композитор был — Эдисон Денисов. Там одна цитата из прокофьевскоro балета «Ромео и Джульетта». Мне она просто очень понравилась. Я любил очень этот его марш, Эдисон сопротивлялся: «я, говорит, напишу сам подобный марш», но потом смирился.
Опять я сжимал спектакль как всегда. Мы куда-то должны были ехать, и я хотел подсократить спектакль для отъезда, чтоб он был покороче.
Были сцены, по-моему, и в Торгсине, и с примусом была эта самая история — там было несколько сцен. Но я считаю, и сейчас он длинноват.
У меня бывали какие-то вещи, никак я не укладывался в один вечер, я помню, «Преступление … » не укладывалось, «Бесы» у меня никак не укладывались в Англии. Я хотел два вечера, а там это вообще невозможно. Брук делал спектакль необыкновенно длинный, но я как-то не склонен. Я считаю, что должен уметь выразить себя в коротком метраже: ну два с половиной часа, ну два сорок пять максимум — я считаю, не стоит более злоупотреблять вниманием публики.
А тут Симонов и комиссия, которая принимала этот спектакль, по-моему, там был и Каверин — я забыл, очень авторитетная комиссия по наследию творчества Михаила Афанасьевича мне очень помогла, потому что они признали, что инсценировка сделана хорошо и это явилось каким-то документом для борьбы с начальством.
Это была официальная их рецензия на инсценировку. Положительная. Что это бережно, со знанием дела и так далее и так далее. И это стеснило начальство, которое, конечно, не хотело это выпускать. Но комиссии казалось, что не надо эпилога. У меня третий акт ведь не третий акт. Это был, скорей, короткий эпилог на 25 минут. Развязка. А кончалось: «Рукописи не горят» — сцена, когда Воланд читает роман и прокофьевский марш. И на этом и комиссия, помню, которая принимала, и комиссия по наследию, они все сошлись, что «рукописи не горят» — прекрасно все. А так как у меня где-то был внутренний протест, что горят, к сожалению, еще как горят, то я не согласился и упрямо играл финал весь. Но мне кажется, это и правильно, потому что финал такой вытекал из всего замысла.
Это была быстрая работа. И со стороны актеров это тоже была полная отдача, с удовольствием все работали. Правда, кое-кто не верил. Я хотел, чтоб Филатов играл Мастера, а он как-то выжидал, потому что он считал, что это все равно не пойдет. Была какая-то внутренняя оппозиция у некоторых актеров, что это блажь и что это никто не разрешит. И некоторые актеры выжидали: принять участие или подождать, посмотреть. Потом мне сказали, я как-то не понял, что Владимир очень хотел играть Воланда, оказывается. А я не знал, я ему дал Бездомного играть, потому что мне казалось, что просто родился он для этой роли и может прекрасно вытащить весь юмор и иронию к этому образу. Он, наверное, из деликатности не просил, что, мол, я хочу сыграть Воланда. Там было много неприятностей: репетировал Хмельницкий со Смеховым. Потом уж Соболев вошел, а Хмельницкий играл слабо, и этим был расстроен, и это послужило в конечном итоге тому, что он ушел постепенно из театра.
Вообще, забавно начиналось. Я помню, купил вина, фруктов — решил это сделать как-то красиво — и решил читать инсценировку. Я хотел, чтобы это был особый вечер. Так же как после конца спектакля я выпустил афишу, на которой было написано, что «вот Я сделал работу, сдаю ее актерам и надеюсь, что они будут ее беречь, хранить и не будут ее разваливать» — ну, такое полушутливое завещание, как Довженко сад сажал яблоневый, чтоб у актеров облагорожены были души, как-то повлияло на них цветущее дерево прекрасное. Но и он ошибся, и я ошибся: не повлияли ни мои фрукты, ни мое вино, ни его сад. В театре были какие-то обычные склоки, неприятности. Начался какой-то спор, что-то о загрузке актеров, возмущения, что вот «я хотела играть эту роль, я ее не получила и надо говорить о положении, в котором театр находится».

Юрий Любимов, 2001

читать дальше"Мастер и Маргарита" остается для меня одним из самых значительных. Я даже написал книгу - "Мастер и Маргарита" в стране чудес". Это произошло так: меня пригласили в Гарвардский университет, на славянское отделение, с докладом "Мастер и Маргарита" - книга, спектакль Любимова и моя роль". А потом я написал книгу по канве моего доклада.

Я приходил и играл в "Мастере и Маргарите" до 1998 года. Я возвращался в этот спектакль из Израиля, Америки, Франции, - отовсюду, где я бывал по контрактам. А потом Юрий Петрович Любимов попросил, чтобы я сильно заранее извещал его... Я догадался: ему не очень приятно, что публика ходит на меня, публика устраивала из этого какой-то праздник. Я - первый исполнитель роли Воланда, но я очень ценю Севу Соболева, который достойно играет эту роль. Я люблю и Борю Хмельницкого, который довел эту роль до генеральной репетиции (это потом Любимов распорядился по-своему). Но, повторяю, Таганка - это узаконенный вид монархии, всем распоряжается Любимов. А тут ему не было, скорее всего, приятно, что очень большой урожай цветов собирал - "наездом" - исполнитель роли Воланда. Мне это тоже не сильно нравилось. У меня вполне скромное отношение к своей персоне.
Вениамин Смехов

Вертинская в этой роли вызвала у меня сомнения. Именно так - не неприязнь, а сомнения. Не такой представляла я себе Маргариту (правда, Ковальчук в этой роли соответствовала моим представлениям о персонаже еще меньше). Филиппенко - там нет слов просто. Истинно его роль.Раков - то же самое. Ульянов, да все прочие.
Но меня просто потряс Бурляев. Когда я увидела Иешуа - я потеряла дар речи. Не ожидала, что можно настолько попасть в точку. Голос, лицо, манеры... Было полное впечатление, что я вижу ожившую икону. Под впечатлением нахожусь до сих пор. В хорошем бы качестве увидеть все это...

Вертинская, Филиппенко, Павлов, Дуров, Брондуков, Ульянов, Никоненко, Кваша, Верник, Шалевич разве плохи?

Они не плохие. Они, имхо, просто никакие. Пожалуй, кроме Верника. Он небезнадёжен. Остальные же...Может ли Маргарита Николаевна кричать "Зиг хайль"? Не верю! Неужели Фагот - это только кривляние? Не верю! Ульянов? При всём уважении, после Лаврова - не смотрится.

Белочка Тилли

Снова это ИМХО ох, трудно оно мне даётся.
Сколько людей, столько и мнений. Кому-то ближе персонажи в одном исполнении, кому-то в другом. Мне не пришелся по духу Воланд Басилашвили, Маргарита, Иешуа... Мне мешало, когда актёры озвучивали несколько "партий". Дыры вместо некоторых сцен.
Костюмированный кот... Да, были и у меня моменты, когда хотелось сказать "не верю" , было многое, к чему я осталась равнодушна, но были и персонажи, которые задели за живое. В том числе и герой Лаврова.
Немного о сериале Бортко